+7 (495) 744 8688
ИГОРЬ СКЛЯР: РЕЧЬ ЧЕЛОВЕКА – ЭТО ИЛЛЮСТРАЦИЯ ТОГО, ЧТО ПРОИСХОДИТ У НЕГО В ГОЛОВЕ
Наш внештатный корреспондент из Санкт-Петербурга, телеведущая, автор проекта «РАЗГОВОРЫ ЗА ЧАШЕЧКОЙ ЧАЯ» Наталья Дроздова побеседовала с популярным актёром театра и кино, певцом, музыкантом Игорем Скляром.
– Игорь Борисович, хочу начать с вопроса, который я часто задаю тем, кто живёт в Петербурге, но родился где-то далеко от этого города: как он вас принял? Вы приехали сюда поступать в театральный институт уже взрослым человеком. Подружились ли вы с нашим городом или воюете с ним? Недавно я общалась с композитором Евгением Догой, и он сказал: «Я бы никогда не смог жить в Петербурге – тут так мало солнца...»
– Да... Конечно, все мы разные... И смотрим на мир по-своему. Я родом из Курска. Там много солнца. И природа другая: холмы, поля... Прекрасные места со знаменитыми соловьями и яблоками, с первозданной степью, где можно с головой исчезнуть в ковылях... Но так случилось в моей жизни, что в 15 лет я случайно попал в мир кино – меня схватили за руку в московском метро и привели на киностудию, где я снялся в фильме «Юнга Северного флота». Эта работа мне понравилась – этакое приятное времяпрепровождение, за которое ещё деньги дают и узнавать начинают. Я стал самым знаменитым мальчиком Курска, каждый день после школы меня приходили бить...
– Менее знаменитые мальчики...
– Да. В общем, я решил стать актёром и приехал поступать сначала в Москву. Вышел ранним утром на Калининский проспект. Вставало солнце, по проспекту ехали поливальные машины. И помню, что я подумал: «Вот придёт время, и я завоюю этот город!». К счастью, я не поступил в один из московских институтов и решил ехать в Ленинград, потому что там экзамены всегда были немного позже, и все, кто не поступил в Москве, ехали туда, а потом уже – в Воронеж, Ярославль, Горький. И вот ранним июльским утром я вышел на Невский проспект, проехал на троллейбусе до Фонтанки и первое, что увидел, была одна из фигур юноши с конём на Аничковом мосту. Я был поражён – у нас дома в Курске в коридоре висела тарелка с изображением этой скульптуры и подписью «Ленинград». Мне всегда казалось, что это герои какой-то сказки, что-то античное, нереальное. И вот я сталкиваюсь с этим лицом к лицу. Я пошёл по Фонтанке к театральному институту, увидел трамвайчик, почему-то украшенный разноцветными флажками, который ехал через мостик на фоне цирка, и понял, что не хочу покорять этот город, но хочу быть тут. Даже не жить, а именно быть!
– Игорь Борисович, вас интересно слушать, и я заметила, что вы практически не используете так называемые «слова-паразиты».
– Да, я считаю, что речь человека – это иллюстрация того, что происходит у него в голове: если у него есть ясность, трезвость, последовательность, образность в мыслях, то он и говорит чисто и ясно. Сейчас постоянно употребляют словечки «типа», «как бы», «на самом деле» – я думаю, что это характеризует живущее ныне народонаселение как неуверенных людей... Что значит «как бы»? Понарошку что ли? Или если человек говорит вдруг «на самом деле», то получается, что до этого он говорил неправду? Раньше были другие «слова-паразиты» – «так сказать», «это самое»...
– А приходилось ли вам слышать такую русскую речь, которой хотелось бы подражать?
– Мне очень повезло. Когда я впервые попал за границу, это был Париж. И к нам приходили эмигранты первой волны, которые сумели сохранить чистейший русский язык. Слушать их и общаться было настоящим наслаждением.
– В фильмах ваши герои зачастую этакие «рубахи-парни», открытые, общительные, а в жизни вы производите впечатление интроверта, задумчивого и не слишком раз-говорчивого человека. Это впечатление обманчиво?
– Ну, не знаю... Я же не вижу себя со стороны. Мы все представляем себя как-то так, а люди видят нас совсем другими. Знаете, когда артист впервые записывает свой голос в студии, он очень часто бывает удивлён и недоволен – он привык слышать себя совсем иначе! А когда человек читает мемуары друзей и вдруг встречает что-то о себе, то тоже частенько эти строки не соответствуют его ожиданиям. Мне же интересно встречать в книгах друзей упоминания обо мне, и я стараюсь тоже взглянуть на себя со стороны. Вообще, говорить о себе – это некоторое лукавство. Никто никогда не расскажет всё до конца. Даже люди, которые ведут дневники, всё равно думают, что когда-то их сможет прочесть кто-то другой. Из всех вариантов общения со зрителями мне больше всего нравится формат творческой встречи, когда по тем вопросам, которые задают, я понимаю, каким видят меня мои зрители. И вопросы бывают очень интересными!
– Где-то я прочла, что на первом курсе театрального института вы были близки к отчислению, а закончили отличником, чуть-чуть не дотянувшим до красного диплома. В чём причина такой метаморфозы?
– Когда поступал, я вообще ничего не знал о театре. Да, я сыграл в кино. Да, я был знаком со сценой – с трёх лет я пел. Сначала на табуретке, потом на стуле, потом на маленькой сцене, позже – на большой. Я был солистом школьного хора, за моей спиной стояло шестьдесят человек, но с законами театра я был не знаком совершенно. И когда меня не взяли в общежитие, потому что мои родители работали инженерами и неплохо по тем временам зарабатывали (а койку давали только тем, кто мог предоставить справку о низком заработке родителей), меня пригласил к себе в дом Андрей Краско – все первые полгода учёбы я жил у него, и мы превосходно проводили время, но к учёбе это не имело никакого отношения. В результате, после первой сессии нас чуть не отчислили. Но потом я взялся за ум, и к концу обучения меня несколько раз вызывали в деканат с предложением пересдать «Историю КПСС» за первый семестр, чтобы на курсе появился ещё один красный диплом. Но я не стал этого делать...
– А что бы вы пожелали нашим читателям?
– Кто-то умный сказал: «Пока мы ругаем нашу жизнь, она проходит!» – поэтому живите и радуйтесь!
– Спасибо!
Проекты Натальи Дроздовой:
- Теги: культура
